Ну и что, что тролль[СИ] - Д Кузиманза

— Ну, — мрачно спросил Алексей, — и куда это нас завезли?

Тилли молчала, даже приблизительного ответа у неё не было.

Окно открылось на удивление легко. Оно выходило на неширокую веранду, которая тянулась вдоль всего этажа. Второго этажа.

— Нам повезло! — обрадовалась Тилли.

— Что-то всё слишком просто, — продолжал хмуриться Алексей.

— А есть выбор?

— Да-а, выбор…

По крутой железной лесенке они спустились в парк. И отсюда море было видно, как на ладони. Большая яхта свернула вправо и торжественно входила в небольшую бухту с несколькими каменными причалами. Потом внимание Тилли привлекли странные пенные буруны в море недалеко от берега. Изредка шапки пены рассыпались, открывая темные блестящие спины каких-то животных.

— Кто это? — указала она на них Алексею.

На лице его мелькнуло раздражение, и ответил:

— Дельфины, наверное.

Тилли в восторге уставилась на дельфинов:

— Как здорово!

— Ты с ума сошла? Пошли скорее!

Они прошли в парк, судя по всему, со стороны заднего двора, который служил для парковки машин, возвышался над парком, как терраса, и был отделен от него причудливым ограждением в виде большущих валунов цвета запекшейся крови. В наступающих сумерках они показались Алексею зловещим предзнаменованием.

И вдруг, пройдя между этими самыми валунами, беглецы наткнулись прямо на что-то вроде приема гостей на открытом воздухе!

На просторной зеленой лужайке красовался большой, ослепительно белый не то шатер, не то навес, украшенный разноцветными лентами, которые слегка развевались (ветерок этот никак не предвещал ту бурю, тот кошмар, который должен был разыграться здесь очень скоро, поэтому и запомнился!). Столики со скатертями из кремовых кружев, расставлены в розарии; за некоторыми уже сидели нарядно полураздетые гости, а официанты, в таких же, как и шатер, белоснежных костюмах приносили напитки. Разноцветные светящиеся гирлянды и китайские фонарики на деревьях подчеркивали синеву наступающего вечера. Откуда-то доносилась негромкая музыка.

Не успели они опомниться, как один из официантов, не смущаясь пижамой Тилли (некоторые гостьи были одеты ещё чуднее), подал им высокие бокалы с чем-то золотистым, а широкоплечие молодые люди, родные братцы "шкафа", подвели их к хозяину сборища. Тот стоял в стороне ото всех, а гости подходили к нему и делали это как-то неестественно, скованно, как будто немного побаиваясь.

Не понравился Тилли и Андрею этот хозяин, ну, просто с первого взгляда: жирный, противный, он смотрел из-под полуопущенных век и держался так, словно ему принадлежали не только эти парк и особняк, но и весь мир. А на гостей он глядел, словно они пустое место и ничего не значат! Одет он был в безвкусную пурпурную мантию с широкими рукавами и золотым шитьем и что-то вроде черного тюрбана, усыпанного сверкающими камнями. В руке держал стакан с томатным соком… судя по цвету, даже с кетчупом, и коротко кивал и бурчал что-то гостям без тени улыбки или гостеприимства.

Итак, он посмотрел на них, потом на стакан и, обращаясь к стакану, спросил:

— Вы показали им нашу главную достопримечательность?

— Нет, — ответил один из "шкафов".

— Нехорошо, — укорил шеф стакан.

"Шкафы" кивнули, но Тилли и Алексей промолчали: Тилли, потому что если этот надутый индюк беседует со стаканом, то пусть тот ему и отвечает, Алексей же из осторожности.

— Так покажите. Это очень занимательно и поучительно!

Свита "шкафов" с любезными, но хитрыми улыбками повели их назад, к террасе-парковке, и они поняли, что предстоит какое-то неприятное зрелище. Ужас опять зашевелился во всем теле Матильды, вызывая дрожь даже в кончиках пальцев. Алексей старался ничего не пропустить и не дать застать себя врасплох. Они остановились возле ограждения из валунов и непонимающе посмотрели на сопровождающих.

— А вы присмотритесь получше, — сладким голосом посоветовал один из них.

Тилли уставилась на ближайший валун, не понимая, что должна в нем рассмотреть. Камень как камень. Не столб, конечно, а более необработанной формы. Чуть закругленный верх, а сбоку из него торчит какой-то выступ, ниже… У неё вдруг перехватило дыхание. Не закругленный верх и не выступ, это голова и рука, закрывающая голову испуганным жестом, локоть торчит, колени чуть согнуты, а вторая рука прижата к сердцу. Скульптура женщины?

Она заметила, что Алексею тоже не по себе, а "шкафы" ответили на их взгляды всё теми же лицемерными улыбками. Но молчали, и Тилли опять взглянула, но теперь уже на другой валун. Тут перед ней был мужчина с гневным лицом и рукой, которую он хотел, но не успел протянуть вперед. Третий валун изображал еще одного мужчину с открытым в беззвучном крике ртом. Изображал?

Он выглядел таким живым, словно вплавленным в камень, что она похолодела. Целые килограммы холодных льдинок осели у неё на спине, несмотря на жару, а во рту мгновенно пересохло. Тилли глотнула из бокала и спросила:

— Что это?

— Достопримечательности! — с идиотской жизнерадостностью ответил один из "шкафов", а другие молча кивнули. Алексей выглядел очень обеспокоенным.

Затем в том же порядке все повернулись и прошествовали назад в парк. Хозяина на прежнем месте не оказалось, он стоял возле розария и снисходительно разговаривал с кем-то. Число гостей явно увеличилось, но никто из них не проявлял желания подойти к хозяину. В толпе сновали уже не только официанты, но и официантки, разнося подносы с какими-то колбасками на палочках и бутербродиками.

Одна из них остановилась передо Тилли, и та машинально взяла колбаску. Закуска оказалась до невозможности наперченной, так что Тилли сделала большой глоток из бокала.

— Хватит лопать. Пора уходить, — не разжимая губ, сказал ей Алексей.

Они начали осторожно продвигаться по лужайке в сторону подстриженных кустов. Ещё немного, и можно будет спрятаться за ними и, пригнувшись уйти отсюда.

И тут уголком глаза Тилли уловила какое-то движение. Движение чего-то непривычного. Она резко обернулась и выронила бокал.

Валун катился с террасы на лужайку.

Бесшумно набирал скорость и кувыркался прямиком в сторону розария. Причудливый, жутко-тёмный, не отражающий огни, на фоне иллюминированного парка он выглядел устрашающим порождением мрака.

Гости на лужайке шарахнулись во все стороны, не успев даже вскрикнуть. Нескольким из них невероятно повезло — валун перескочил через них. И вот уже проломил низенькую желтоватую живую изгородь вокруг розария. Вдавил в землю несколько кустов роз. Разбил вдребезги пустой столик. Гости за столиками замерли, открыв рты, как мужчина там, в валуне ограждения. Никто не крикнул, не двинулся, всех словно пригвоздило к месту. Но не раздавило: непонятно почему валун опять высоко подскочил и спикировал прямо на хозяина.

Тот не разевал рот, не замирал и не пугался. Но и не отступил. Он взглянул на падающий валун и выставил против него ладонь властным жестом существа, которому покоряются "кто-то" и "что-то", живое и неживое. Который плевать хотел на такие мелочи, как сорвавшаяся с высоты глыба!

А затем валун врезался в хозяина, огромная каменная фигура подмяла его под себя и замерла, как чудовищный памятник на мгновенно образовавшейся могиле.

Несколько секунд всё еще царила мертвая тишина, затем все хором закричали и завизжали, кто-то кинулся вон из парка, несколько женщин потеряли сознание. Подчиненные же хозяина, в числе "шкафов" и официантов, кинулись к валуну и попытались приподнять жуткое надгробие. Но безуспешно.

И тогда один обернулся и, указывая на Алексея и Тилли, пронзительно завопил:

— Это они! Они! Они! Они!

Обвинение было чудовищно нелепым, но несколько человек довольно спортивного типа с дубинками (охранники?) принялись проталкиваться сквозь толпу гостей со вполне ясными намерениями. Но беглецы из санатория не стали их ждать и с места припустили так, что любой тренер тут же открыл бы в них олимпийских чемпионов. Через несколько шагов шлепанцы слетели с их ног, но они не чувствовала ни камешков, ни колючек — если те были, — они готовы были пробежать по стеклянным осколкам, только бы не быть пойманным опять!

Путь вглубь им парка был незнаком, даже из окна коридора или террасы он не просматривался, но выбирать не приходилось: дорогу наверх отрезала толпа людей. С другой стороны, ну, доберутся они до террасы-парковки — и что? Вот они и мчались, куда глаза глядят по лужайке, которая языком протянулась к длинной аллее темных деревьев, уходящей в глубину парка. Позади слышались возбужденные голоса, но Алексея удивляло только, что до сих пор к ним не применили оружие. Или хозяин такого у охраны не терпел?

Так это или не так, но пока всё зависело от выносливости беглецов. К счастью для их босых ног аллея оказалась усыпанной песком. Вереница деревьев уносилась назад, а впереди меж ними остро светила одинокая звезда, придавая всему происходящему привкус ночного кошмара: две одинаковые мрачные стены деревьев вокруг светлого пути и над ними далекий огонек, до которого никак не добежать. А тут еще у Тилли начало колоть в боку, и она совсем запыхалась.